Полина
Два этих слова в моей голове за секунду приобретают триллион разных смыслов, и все они проносятся перед мысленным взором за секунду, разгоняя сердце.
– Поговорить? – спрашиваю, будто дура заторможенная. – Со мной?
– Да, – он кивает, заталкивая руки в карманы шорт.
На его лице ожидание.
Я провожу языком по нижней губе, пытаясь взять свою глупую задницу в руки, но от волнения они потеют.
Что ему нужно?!
– Конечно, – стараюсь звучать дружелюбно. – Говори.
Это не похоже на нормальную беседу, потому что я все еще стою на пороге, не собираясь ни единого шага в его сторону делать, а Антон – на противоположном конце коридора, и тоже не двигается с места.
Между нами почти три метра, и это выглядит по-дурацки.
На языке вертится: «Давно ли он здесь? Как вообще меня нашел?» Хотя второй вопрос глупый. У них с его новой фанаткой отлично клеится разговор, так что Даша могла рассказать ему о своей работе и… обо мне.
Антон переносит вес тела с одной ноги на другую, отчего пол под ним скрипит, и говорит:
– Хочу сказать спасибо за помощь. В прошлом году. С ментами и в универе. У меня… не получилось поговорить с тобой раньше. Ты, наверное, уже в курсе, я год в армии провел. Спасибо за помощь, ты меня очень выручила.
Мое горло перехватывает оттого, что у него был вагон чертового времени, чтобы поговорить со мной год назад, но он этого не сделал. Даже не попытался.
Плевать.
Плевать! Плевать! Плевать!
– Я сама создала тебе эти проблемы, – я стараюсь улыбаться, и это даже получается. – Если бы ты рассказал мне… до всего этого вообще не дошло бы. До отчисления и… полиции…
– Не думал, что у тебя были такие «возможности», – он смотрит на меня исподлобья, и взгляд у него тяжелый. – Или что ты захочешь этими возможностями ради меня воспользоваться.
– Интересно, почему ты так решил? – бросаю я почти зло, но тут же себя одергиваю.
Чтобы мои слова не звучали, как претензия. Как обвинение, вслед которому хочется швырнуть тарелку. Мы не в ссоре! Мы не пара, чтобы я швырялась в него посудой и претензиями, которые клокочут в груди. Этот до тошноты цивилизованный разговор единственное, что я могу себе, черт возьми, позволить, поэтому натягиваю на лицо фальшивую улыбку.
– Ты была у меня дома? – отвечает он на мой вопрос своим.
Мне становится не по себе. Почти так же, как в тот день, когда я притащилась к нему домой и получила пожелание катиться, куда подальше от его матери…
Не по себе от того, как он всматривается в мое лицо, но я никогда в жизни не покажу Антону Матвееву, как сильно он потоптался по моему сердцу.
– Да… я просто… хотела вернуть тебе твою толстовку, – пожимаю плечом, понимая, как по-идиотски это звучит, но большего он от меня не услышит.
– Толстовку?
– Да. Я теперь не знаю где она. Потерялась.
– Не страшно.
– Как дела? – спрашиваю нейтрально, сжимая пальцами сумку подмышкой до скрипа кожи.
– Все круто. Как у тебя? – чуть выгибает он брови.
– Так же. Знаешь, нам ничего не мешает быть друзьями.
Это полная чушь. Я не передумала. Я приложу все усилия, чтобы его больше не видеть, но он второй раз появляется без предупреждения.
Молчит секунду, не спуская своего тяжелого взгляда с моего лица, потом хрипловато растягивает одно-единственное слово:
– Наверное.
– Предлагаю мир, дружбу, жвачку.
– Круто.
– Ну, я тогда пойду. Работа…
– Угу…
Он продолжает стоять на месте, а мне нужно убраться от него подальше, пока я не натворила каких-нибудь глупостей. Первый шаг дается мне так, будто к ногам привязали гири.
Антон отходит в сторону на полшага, освобождая мне проход. Его голова поворачивается вслед за мной, когда мы равняемся, но чтобы заглянуть ему в лицо мне даже на пятисантиметровых каблуках нужно вывернуть шею.
Я этого не делаю.
Смотрю себе под ноги, но вопрос Матвеева все же заставляет меня на него взглянуть.
– Вам нужны волонтеры? – спрашивает, достав из кармана шорт сложенный вдвое буклет, которые размещены на стенде, здесь, в коридоре.
Вижу разноцветную брошюру в его руке и говорю:
– Они всегда нужны. Но это работа не оплачивается.
– Я в курсе, кто такие волонтеры.
– Вряд ли ты захочешь тратить на это время, – смотрю на него, подняв подбородок.
Его глаза плавают по моему лицу и задевают губы.
Из-за этого щеки у меня вспыхивают. Кажется, мне легче километр идти по пустыне, чем смотреть в его глаза равнодушно, поэтому я прячу взгляд.
Молчит, не опровергая моего предположения. Просто смотрит, и он слишком близко. Загар волшебным образом стал золотистым за каких-то два дня, ведь его кожа от природы смуглая. Как и у его сестры. Как и у его матери, на которую он так похож. Этот загар на нем, как родной, и к его глазам подходит так же. К тем самым, от которых потеряла голову Даша.
Мне достаточно поднять руку, чтобы до него дотронуться. Или качнуться вперед, чтобы ткнуться лбом в его каменный бицепс. И в эти секунды мне приходится дышать тонким запахом стирального порошка, которым пахнет от его одежды. И это слишком!
Делаю шаг в сторону, хватаясь за дверную ручку, и говорю, прежде чем скрыться за дверью:
– Пока.